Каждый день священники исследуют Закон, без конца распевая сложные сутры. Но, возможно, перед этим им стоило бы научиться читать любовные письма?
Когда у Розье некритично высокая температура, когда он хлебнет чаю с калиной, капнет Гриппферончика и готов хоть прям сейчас выходить на работу - за домашних становится страшно. Они толкают Розье к кровати, охают, ахают притворно, закармливают вредной жирной пищей, вызывают врачей, которым Розье не доверяет и так далее...
Когда у Розье дьявольская мигрень, когда он не может встать, потому что его шатает, когда он килограммами жрет обезболивающее, становится бледным с прозеленью и его тошнит - вот тогда лучше дома не быть вообще, потому что пинают, наезжают, нудят под ухом, говорят фразы типа: "Но сэнсэй же так расстроится, если ты не пойдешь на тренировку, посмотри, у тебя же целых полчаса, чтобы прийти в нормальное состояние, а поработаешь ночью, как обычно". Вообще-то с мигренью не то что ночью работать не хочется, с ней, любимой, хочется лечь в кровать и согреваться, медленно, трясясь от спазмов и ожидая следующего удара в висок...
И это при том, что матерь страдает очень похожими приступами.
Еще одна загадка. Все приступы у матери достаются на долю Розье. Вне зависимости от того, как он сам себя чувствует, он носится по квартире, заваривает травы, до ломоты в пальцах растирает голову, тратится на то, чтобы увести мигрень в другую сторону, задыхается от запаха бальзама, носит матерь на руках, когда она сваливается на пол и так далее. Пока Враг не ушел на работу, никакой приступ не начинается. Матери становится плохо в тот момент, когда она закроет за ним дверь и помашет ему рукой в окно. Нет, Розье - хороший сын. Он готов все это делать без вопросов, он четко знает, что нужно заварить, на какую точку надавить и когда поднять с холодного пола.
Но имеет же он право ожидать к себе подобного отношения, когда мигрень сваливает его самого?
Или как?
Когда у Розье дьявольская мигрень, когда он не может встать, потому что его шатает, когда он килограммами жрет обезболивающее, становится бледным с прозеленью и его тошнит - вот тогда лучше дома не быть вообще, потому что пинают, наезжают, нудят под ухом, говорят фразы типа: "Но сэнсэй же так расстроится, если ты не пойдешь на тренировку, посмотри, у тебя же целых полчаса, чтобы прийти в нормальное состояние, а поработаешь ночью, как обычно". Вообще-то с мигренью не то что ночью работать не хочется, с ней, любимой, хочется лечь в кровать и согреваться, медленно, трясясь от спазмов и ожидая следующего удара в висок...
И это при том, что матерь страдает очень похожими приступами.
Еще одна загадка. Все приступы у матери достаются на долю Розье. Вне зависимости от того, как он сам себя чувствует, он носится по квартире, заваривает травы, до ломоты в пальцах растирает голову, тратится на то, чтобы увести мигрень в другую сторону, задыхается от запаха бальзама, носит матерь на руках, когда она сваливается на пол и так далее. Пока Враг не ушел на работу, никакой приступ не начинается. Матери становится плохо в тот момент, когда она закроет за ним дверь и помашет ему рукой в окно. Нет, Розье - хороший сын. Он готов все это делать без вопросов, он четко знает, что нужно заварить, на какую точку надавить и когда поднять с холодного пола.
Но имеет же он право ожидать к себе подобного отношения, когда мигрень сваливает его самого?
Или как?
Лед, счастье мое, лед и темнота. И конечно тишина и покой...
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,-
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо - книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis* Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
А.Блок
Отдыхайте)