Основной принцип моей жизни на этот виток, судя по всему, это "Проблемы надо решать своевременно и конструктивно".
Честно говоря, весь сознательный период меня тошнило от этого принципа и ему подобных. На мой взгляд, от него попахивало каким-то нездоровым оптимистическим подходом к бытию и американскими психологами. Но наиболее неприятная вещь в принципе - он таки работает. И если на него плевать, то получается гораздо хуже, чем могло бы быть.
Забавно то, что ни один специалист не сможет меня научить не срываться. Такой ритм жизни. Большую часть времени я спокоен, как удав, понятен, как учитель младших классов и уверен в себе, как Ян Жижка. Потом наступает кризис. За кризисом - срыв. Во время моего срыва всем предлагается либо не вмешиваться, либо безостановочно меня держать. Я ни разу не пробовал срываться вообще без поддержки, поэтому подозреваю, что может закончиться плохо.
После срыва, если я разрешил проблему, я становлюсь расслаблен и спокоен. Мысли в голове текут абсолютно ровно. Нервы успокаиваются. Дня два-три спокойствия нужны, чтобы войти в привычный режим спокойствия-понятности-уверенности в себе.
Мне ужасно надоело срываться. Это напоминает жизнь на пороховой бочке. И меня удручает собственное несовершенство.
Спасибо всем, кто был со мной ночью.
Без вас я бы не смог.
Честно говоря, весь сознательный период меня тошнило от этого принципа и ему подобных. На мой взгляд, от него попахивало каким-то нездоровым оптимистическим подходом к бытию и американскими психологами. Но наиболее неприятная вещь в принципе - он таки работает. И если на него плевать, то получается гораздо хуже, чем могло бы быть.
Забавно то, что ни один специалист не сможет меня научить не срываться. Такой ритм жизни. Большую часть времени я спокоен, как удав, понятен, как учитель младших классов и уверен в себе, как Ян Жижка. Потом наступает кризис. За кризисом - срыв. Во время моего срыва всем предлагается либо не вмешиваться, либо безостановочно меня держать. Я ни разу не пробовал срываться вообще без поддержки, поэтому подозреваю, что может закончиться плохо.
После срыва, если я разрешил проблему, я становлюсь расслаблен и спокоен. Мысли в голове текут абсолютно ровно. Нервы успокаиваются. Дня два-три спокойствия нужны, чтобы войти в привычный режим спокойствия-понятности-уверенности в себе.
Мне ужасно надоело срываться. Это напоминает жизнь на пороховой бочке. И меня удручает собственное несовершенство.
Спасибо всем, кто был со мной ночью.
Без вас я бы не смог.